В июне в писательской резиденции по программе «Ульяновск — город литературы ЮНЕСКО» работал словенский автор и редактор Андрей Хочевар. Здесь он писал серию стихотворений, а также репортаж о социальных аспектах литературы. Мы публикуем отрывки из этой поэтической серии и репортажа в переводе Жанны Перковской. Полностью репортаж автора выйдет позже в словенском литературном журнале LUD.

 

Стихотворения из поэтической серии «Вопрос»

 

1

это больные вопросы

поблизости никого

кто их расслышит

 

ранят пространство врезаясь туда

где кто-нибудь мог бы стоять

и рассказывать о четверых своих детях

дочках и сыновьях

а ведь они уж выросли, отселились

 

глазам своим выдали веки

шторы

некий дом опустел

зубам своим выдали рот

во рту же выросли белые зубы белые скатерти

простыни

упрятаны по шкафам

сложены как эластичное тесто

пластами сгибают тьму

в складках вот-вот заведутся кролики

 

их красные глазки ночью зловеще мерцают

этот свет заметен

лишь издали

сливается воедино со светом

из окон

домов

 

2

мужчина бросается нá пол

у него есть ответы

он повествует о рукопожатии

говорит

дружба всегда

плевок в истории силы

главенства

руки их дергают словно дверную ручку

как же душу перевести, если в нее не

веришь

вопрошает

сотворяет душу и смотрит в нее

считает кувшинки

не пропускает ни буквы

не прощает вранья

 

в словах его нет ошибки

в карманах он носит землю

знает

спасенье не приплывет

по реке если его нет в душе

в караул посылает юношей

уж они-то знают, как перейти

с одной стороны на другую

встаешь на кувшинку

 

у женщины есть ответы

кувшинки

 

думает

понимание

не передать ударом

понимание выразят слезы

следующие за ударами

 

сдвиги едва заметны

вплетаются в донные корни

 

самолет протыкает тучи

полные вил

 

3

город глух

город распродан

возводит над домом дом

мост над церковью храм над мостом

 

площадь словно бесстыдство равнины

мощена упованием

поверх ненависти

 

простор для людей настает по ошибке

мертвая зона сейсмический сдвиг

изгнанник может вытянуть ноги

на ботинках ошметки вопроса

на котором стоит

настоящая дружба

 

голос зовет подойди а в мыслях

стой

твердит все мы знаем твердит мы знаем

нам интересны ответы

чем их больше тем больше они заодно

отвечайте на наш вопрос

будет вам крыша

стеклянная из бумаги из бронзы

чтоб не слишком раскатисто

слышалось будто не во рту говорит

сердце

во рту кусается

сердце

дробит зубы зуб

за око

 

язык за

зубы

 

язык

весит две тонны

 

щелчок

Отрывки из репортажа

Ленин, Гончаров, Карамзин – каждое из этих имен так или иначе связано с городом. Это лишь некоторые из призраков истории, которые составляют мозаику современного российского общества и его таинственную диалектику наложения и раскрытия. По воле Ленина и вследствие стремления насадить атеизм в Ульяновске почти не осталось храмов, огромный мемориальный комплекс в центре города просто вычеркнул и накрыл собой существовавшие здесь улицы и дома, за исключением двух – разумеется, связанных с юностью Ленина. 

Впечатляющая советская архитектура таким образом подмяла под себя традиции старого мира, однако весь этот ансамбль оказался перед лицом удивительного парадокса: дом Ленина - или, скорее, вся часть города, которая, наряду со многими другими музеями, посвящена его жизни, - на самом деле является не напоминанием о революции и советской эпохе, а памятником рубежу XIX века, инородным телом, сохраняющим связь с древним Симбирском, стратегически важным торговым центром на реке, которой некогда отводилась исключительно важная роль, и только вносит еще большую путаницу при смене официальных концепций истории, и более всего это ощущается не где-нибудь, а в Парке Дружбы народов.

 

***

В последние десятилетия эксперты интенсивно занимаются спецификой развития российского среднего класса и вопросом, существует ли он вообще. N решительно мне ответила, что среднего класса в России нет, в то время как Сергей полагает, что он вообще-то существует, но ограничен очень тонким слоем, а Дима лишь мотнул головой и скрестил руки.

Станиславский рассказал о том, что его театр в какой-то момент, согласно официальным инструкциям, был практически закрыт для интеллигенции – сразу после революции, и зал наполняли люди, которые ранее никогда не бывали в театре. «Мы были вынуждены начинать с самого начала, учить нового зрителя сидеть тихо, не разговаривать, приходить в театр вовремя, не курить, не грызть орехи, не приносить в театр еду», - говорит он, упоминая и о том, что порой ему приходилось среди спектакля выходить на авансцену, чтобы обратиться к народу, и чем грубее, тем это было доходчивее.

Одной из целей Октябрьской революции 1917 года была ликвидация существовавшей классовой структуры, поэтому в советский период среднего класса не могло быть как такового, по крайней мере, он не мог называться таким образом. Однако, по мнению некоторых (Рудова), городской менталитет дореволюционного периода частично сохранился. Существуют, как минимум, два диаметрально противоположных экспертных мнения относительно развития российского среднего класса. С одной стороны, в советское время его как бы и не было, так существовал бесклассовый строй, или общество без классовых антагонизмов, поэтому он должен быть создаваться заново. С другой стороны, он, напротив, существовал не только до революции, но и в советский период, благодаря чему сегодняшний средний класс унаследовал хотя бы некоторые характеристики. А вообще именно возникновение среднего класса обычно понималось как один из индикаторов перехода от социализма к капитализму; в 90-х годах ХХ века среднего класса в России практически не было, а сейчас, если смотреть на экономические критерии, его численность составляет не более 20%, а по субъективным критерием – и все 40%. (Хаяси). По некоторым же данным (Шанкина), российский средний класс – не что иное как фантом, лохнесское чудовище.

Общим для всех дискуссий является то, что российский средний класс упоминается как (социополитическая или антропологическая) проблема, в основном связанная прежде всего с причинами, препятствующими его росту. Тем не менее, консолидация среднего класса представляется не только целью актуальной политики, но и обременяется идеологической ответственностью за благосостояние в будущем (как в свое время это относилось к рабочему классу), хотя именно этот класс был в то же время был лишен возможности реализации своих собственных надежд. Таким образом, прогресс, носителем которого должен был быть средний класс, прошел, так сказать, мимо него, когда пост-переходные социальные различия усиливались, прежде всего, в пользу тех немногих богатеев, которыми и были расшатаны базовые ценности среднего класса, поскольку их успех многие связывали с мошенничеством, особенно если рассматривать состояния, сколоченные не в процессе развития, а в условиях кризиса.

Фото Андрея Хочевара