Сегодня мы с вами познакомимся с литературой Ирака, с арабской любовной лирикой. Трудно себе представить место на земле колоритнее, чем Восток. Свой отпечаток откладывает и особый менталитет мусульманского народа. Там люди иначе думают, сильнее чувствуют и потому, наверное, их лирика так чарующе прекрасна. Давайте заглянем на страницы книги и постараемся понять почему это так.

Как родилась арабская поэзия?

Бедуины говорили, что стремительные, плавные ритмы арабской поэзии были услышаны чутким ухом кочевника в ритме шагов бегущего верблюда. В такт его бегу погонщик складывал двустишия-реджезы. Такими же двустишиями под аккомпанемент бубна женщины племени приветствовали возвращающихся с поля битвы победителей, ободряли воинов во время стычки, наблюдая за ней с высокого бархана, и праздновали самое радостное в пустыне событие – находку водоёма или источника.

И всё это происходило на Аравийском полуострове, в исконном обиталище арабов. Земля эта и суровая, и благодатная. Здесь раскинулись степи, устланные ковром трав весной и высыхающие летом. Здесь можно встретить оазисы, напоминающие рай на земле, в них вода даёт жизнь рощам стройных финиковых пальм, виноградникам и садам. Как говорил один из древнейших арабских поэтов, здесь царит безмолвие и лишь перекликаются голоса злых духов.

Столь же многогранна как природа Востока, так и поэзия. Самые известные из древних образцов арабской поэзии – касыды. Вначале обычно идёт рассказ о том, как, проезжая по степи, поэт заметил остатки кочевья, где некогда жила его возлюбленная. Горестное зрелище покинутых истлевших шатров влечёт за собой воспоминания о прошедших счастливых днях, о встречах с любимой. Дальше следует рассказ о сражениях, описание коня, верблюда, волка или страуса, ночного пути по пустыне, восхваление своего племени или вождя.

В одном и том же произведении выражается и нежность влюблённого, и суровость воина, а батальные сцены перемежаются с воспеванием сладострастных свиданий.

Касыды – короткие поэмы, состоящие из нескольких частей. При этом на протяжении всей поэмы, независимо от её объёма, всего одна рифма. Поэт не затрудняет себя подыскиванием рифмующихся слов, они приходят к нему сами в сказочном богатстве арабского языка, где каждое слово соединяет в себе необыкновенную точность с предельной ёмкостью.

Кроме касыд, в древней поэзии востока можно встретить и короткие стихи на одну определенную тему, но уже с единой и обязательной рифмовкой.

Расцвет арабской лирики

Подлинный расцвет арабской лирики приходится на VI  век. Рождается целая плеяда талантливых поэтов во главе с Имруулькайсом. Рассказывают о поэтических состязаниях, которые ежегодно устраивались на ярмарке в небольшом селении Указ, недалеко от Мекки. В шатрах, разбитых посреди широкой долины, собирались поэты и их многочисленные слушатели. Под негромкую дробь барабана и звуки пастушеской флейты, поэты или их ученики, сказители, обладавшие хорошим голосом, читали нараспев строки уже известных или сложенных вновь поэм. Заслужить одобрение разборчивых ценителей было нелегко, но еще труднее было стать победителем на этих состязаниях. Однако Имруулькайсу это неоднократно удавалось. Молва провозгласила Имруулькайса «Царем поэтов».

В творчестве Имруулькайса, Джамиля, Кайса ибн Зариха и других его современников много стихотворений, которые мы назвали бы лирическими. Почётное место среди них занимают стихотворения, воспевающие любовь.

В первой половине VII арабы приняли новую веру – ислам. Языческие идолы были ниспровергнуты, а храмы божеств Аллат, Манат,  Уззы, Вадда –разрушены. Первые поэты-мусульмане прославляли в своих стихах пророка и истинную веру, а главным героем стал воин, жертвующий собой ради торжества своей религии.

Имруулькайс – Царь поэтов

Что нам известно о загадочном Имруулькайсе? Жил он примерно в 500-540 годах. Отец его, Худжр, был вождем племени Бену Асад, а мать – сестрой знаменитых героев племени Таглиб – Мухальхиля и Кулейба. Стихи Имруулькайс начал слагать ещё в ранней юности. Отец запрещал ему это занятие, но юноша отказался повиноваться воле отца, за что был изгнан из племени. Через несколько лет до него дошла весть, что племя Бену Асад восстало и несколько его соплеменников убили отца. Чтобы, согласно обычаю, отомстить убийцам, Имруулькайс решил заручиться поддержкой византийского императора Юстиниана. В глазах же Юстиниана его оклеветали, сказав будто Имруулькайс опозорил дочь императора. Разъяренный византийский правитель отправил в дар поэту отравленную одежду. Надев её, ничего не подозревающий Имруулькайс, тяжело заболел и умер.

В своей поэзии Имруулькайс воспевал доблесть, любовь и рассказывал о своих приключениях в прекрасной, но дикой степи. Рекомендуем прочесть несколько его стихотворений прямо сейчас, а лучше обратиться в библиотеку за сборником арабской лирики и познакомиться еще и с творчеством современников Имруулькайса.

***

В степи, распластавшись, летит как орлица,

Поджарая стройная кобылица,

А всадник, сидящий на той кобылице,

Как ночь, поражает красой смуглолицей.

Летит кобылица в степи золотой.

Любуются люди надбровной звездой,

Браслетами белыми тоненьких ног.

Сам Бог восхищенья сдержать бы не мог.

Тонка и поджара она, как газель –

Стрела боевая, летящая в цель.

Подтянут живот, шерсть чернее, чем ночь,

Любви и успеха крылатая дочь…

Однажды орёл над горами летал

И высмотрел волка в ущелье меж скал.

Мешали уступы нацеленной птице

В волчиную холку когтями вцепиться,

Вот крылья сложил он – и камнем упал,

И тотчас, оскалившись, волк зарычал.

Сплелися тела их в кровавый комок,

Был бой тот жесток, беспощадно жесток.

Вдруг вырвался волк – и ушёл от орла,

И щель меж камнями беднягу спасла.

Весь в ранах кровавых, он тяжко дышал…

Орёл утомленный на камне лежал,

Был клюв его острый в крови и в грязи,

Но криком гортанным он волку грозил,

А тот, притаившись, глядел на орла

И ждал, чтобы ночь поскорее пришла.

Тогда он от страшных когтей улизнет

И тихо в пещере укромной уснет…

Но даже и волк от моей кобылицы

Не смог бы в полёте стремительном скрыться.

Привязаны к чёлке моей кобылицы

Все блага, которых хочу я добиться.

***

Ты перестал мечтать о Сельме:

Так далеко любовь твоя!

Не попытаешься, не хочешь

И шагу сделать в те края.

О, сколько гор, долин, ущелий,

Песков бесплодных, злых людей

И караванных троп кремнистых

Теперь нас разделяют с ней.

Увидел я её когда-то

В краю Унейзы голубой,

Когда откочевать пришлось ей

На пастбища земли другой.

Увидел я тугие косы,

Черней, чем ночь, вкруг головы.

И зубы белые – белее,

Чем млечный сок степной травы,

А губы улыбались мило

Улыбкой алых ягод мне,

И было это всё как небыль,

Или как поцелуй во сне.

О крепкокостная – к успеху

Неси, верблюдица, меня!

Седло моё, моя поклажа

В огне, и сам я из огня!

Я словно страус караулю

Яйцо, прикрытое песком,

Всегда готовый на защиту

Бесстрашным кинуться броском.

Моя верблюдица, ты тоже,

Как страус, головой крутя,

Вдруг мчишь стремительней, чем ветер,

Спасая от врагов дитя.